Google ____________________________________________________________________

«Тэрык’ы» – дикий человек. В.Леонтьев.
Хатырка. Опука.

Зимой, когда после долгой южной пурги на склоне уэленской сопки утрамбовывался наст, хорошо было кататься на чукотских санках – к’энрэт, с полозьями из распиленного вдоль моржового клыка, а у кого их не было, то просто на коленках в нерпичьих штанах, которые скользили ничуть не хуже костяных санок. Но штаны очень быстро протирались, на коленках появлялись плешины, за что нам, детишкам, сильно доставалось от родителей.

В декабре – январе светало всего часа на два, на три и опять быстро темнело. Особенно весело было, когда ярко светила луна, полыхало северное сияние, которое после нашего оглушительно свиста, казалось, начинало колыхаться еще сильнее. Было светло, как днем. Тихие морозные дни были редкими, и нам не хотелось уходить домой. Но вот из поселка раздавался протяжный крик.

- Энмы-чайв-о-он! К’ыраг-ты-гъе-э! Энмычайвын! Иди домой!

Не успевал смолкнуть этот зов, за ним следовал второй, третий, а иногда кричали и хором. Но разве легко зазвать домой разыгравшуюся детвору! Тогда папы и мамы прибегали к испытанному способу. Они подсылали к нам на сопку старших ребят, учеников шестого , седьмого классов, некоторые из них были уже настоящими охотниками. Мы, конечно, ничего не подозревали. И вдруг в нашу детскую возню врывался крик:

- Тэ-эры-ы-к’ы!

Вереница санок, мчавшаяся с сопки, тут же распадалась, и мы, ребятишки, в страхе, спотыкаясь и падая, без оглядки неслись к ярангам. Склон сопки и ее подножие быстро пустели, напоминая поле битвы. По инерции продолжали еще катиться санки без седоков, по всему склону валялись шапки, рукавицы, шарфы. За этими трофеями выходили потом родители, а мы, обласканные бабушками, влезали в теплые пологи и засыпали. А довольные подростки спускались с сопки и расходились по домам.

Мне с детства запомнилось слово «тэрык’ы». Его произносили обычно шепотом. Так чукчи называли загадочное существо. О нем рассказывали страшные истории, им пугали непослушных детей.

В детском воображении возникал образ огромного, заросшего шерстью человека, который так быстро бегал, что свободно мог догнать дикого оленя. Делал он широкие шаги и оставлял на снегу следы голой ступни, которая была намного крупнее настоящей человеческой. Бывали случаи, по рассказам стариков, что «тэрык’ы» по ночам забирался в мясные ямы – «увэран», воровал мясо, а летом угонял байдары.
Когда я стал взрослым, меня заинтересовали легенды о «тэрык’ы», лнекоторые из них были уж очень реальны.

В 1959 году, будучи в командировке в родном Уэлене, я стал расспрашивать известного уэленского певца и танцора Атыка о «тэрык’ы». Он сказал, что действительно существовал «тэрык’ы», и вспомнил случай, как однажды дед его соседа Памье даже поймал такого «тэрык’ы», когда тот пытался из мясной ямы – «увэран» утащить кусок моржового мяса. По словам старика Памье, «тэрык’ы» был страшен. Длинные косматые волосы его спускались до плеч, на теле и на ногах были обрывки одежды. Вначале старик испугался, приняв его за духа, но, когда глаза привыкли к полутемноте, он разглядел, что это человек. «Тэрык’ы» набросился на старика, но оказался настолько обессиленным, что тут же был связан. Уэленцыы ничего не могли от него узнать, так как он не понимал чукотского языка. И тогда одна старушка, которая еще девочкой была привезена в Уэлен с Аляски, заговорила с ним на своем языке. Услышав родную речь, «тэрык’ы» обрадовался и все рассказал о себе. И уэленцы узнали, что он эскимос из племени тыкэльыт, которое обитало на Аляске у мыса Хоп. Их, четверых охотников, унесло на льду в море и прибило к чукотскому берегу. И сейчас они тайком пробирались к проливу, откуда было легче вернуться в родные места. Боясь заходить в селения, охотники прятались у вершины сопки, напротив скалы Сенлюквин. Летом они хотели украсть байдару и перебраться на другую сторону пролива. Уэленцы тут же отправились за остальными, но те, встревоженные отсутствием товарища, куда-то сбежали. Больше о них уэленцы ничего не слышали.

Подобный случай рассказал мне в Анадыре старожил ЧукоткиИван Васильевич Поломошнов, который услышал эту историю от оленевода Мымлея.

Было это примерно в 1925-1930 годах. Однажды летом Мымлей рыбачил в вершине залива Лаврентия на реке Мамка. Вдруг сверху послышался грохот, посыпалась лавина камней. Мымлей вовремя успел отскочить, и камни не задели его. Мымлей подумал, что это проделки бурого медведя, но вскоре заметил голову человека, выглянувшего из-за скалы. Мымлей окликнул его, но тот в ответ стал метко швырять в него камни. Вначале Мымлей увертывался, а потом вынужден был выстрелить из винчестера. «Тэрык’кы» был убит. Один Мымлей побоялся подойти к нему, и только вместе с сородичами осмотрел убитого. Это был голый человек, обросший шерстью, с косматой головой. По всему телу шла сплошная татуировка, на ногах не было обуви…

«Тэрык’ы» был похоронен по чукотскому обычаю: унесен в тундру и оставлен на холме…
Легенды о «тэрык’ы» имели реальную основу, поводом для которой служили существовавшие в прошлом отношения между племенами, связанные с родовой местью, а также религиозные представления.

В прошлом считалось, что пришедший с моря – это не человек, а душа, злой дух, и его надо убить. Поэтому эскимосы, случайно попавшие на Азиатский берег, старались не появляться в селениях приморских чукчей. В поисках пищи они тайком по ночам забирались в мясные ямы, воровали с вешал шкуры и даже забирались в чоттагины, если в ярангах не было собак. Иногда угоняли байдары.
Вот тогда-то и распространялся слух о «тэрык’ы» - диком человеке.

В таком же положении оказывались и приморские чукчи, случайно попавшие на Американский берег. Такая же участь ожидала и тех, кого уносило в море. Когда по гаданию шамана выходило, что человек погиб, то по всему побережью быстро разносился слух, что пропал такой-то. И уже считалось, что этого человека нет. Если же ему удавалось спастись, где-то высадиться на берег, то все равно он не мог нигде найти себе приюта и тоже становился «тэрык’ы». Но в отличие от эскимосов, попавших на наш берег, чукчам, унесенным в море и сошедшим на сушу, было легче. Они могли вернуться в свою семью, в свое селение. Для этого они должны были совершить определенный обряд на берегу моря, одним из элементов которого являлось исполнение семейной песни предков и смена прозвища-имени. И этого человека уже называли именем того предка, песню которого он исполнил. Возвращение предка считалось естественным и обычным, ведь не случайно родившимся детям присваивали их имена.

Позже я пришел к выводу, что легенды о «тэрык’ы» связаны с морским образом жизни, с бытом морских охотников. И был крайне удивлен, когда о «тэрык’ы» услышал от потомственных оленеводов.

Как-то в 1971 году в Мейныпильгыно мы сидели с Виктором Тынетегиным, заведующим красной ярангой, и оживленно беседовали. Я рассказал ему о том, как нас пугали в детстве «тэрык’ы». Он удивленно посмотрел на меня и сказал:

- А у нас тоже есть «тэрык’ы», только его называют «камак». Вот совсем недавно в верховьях реки Ваамочка пастухи обнаружили следы, они похожи на человеческие, но больше напоминают медвежьи.

- Но как же они могли сохраниться? Шли дожди, выпадали снега, - еще больше удивился я.

- А они отпечатались на камнях.

Я достал подробную карту, и мы с Тынетегиным вскоре нашли место, где обнаружены следы загадочного «тэрык’ы». На лодке с мотором можно было пройти по озеру Ваамочка Первая до устья одноименной реки. Дальше надо было идти в горы пешком километров двадцать.

- Давай сходим, - сказал Тынетегин.

Предложение заманчивое, но у меня еще было много дел в Мейныпильгыно, и мы отложили поход на будущее.
В1973 году, когда мы с Эдуардом Гунченко появились в Мейныпильгыно, снова зашел разговор о загадочных следах. Вера Ивановна Иунеут сказала, что такие следы есть на склоне одной сопки, недалеко от реки К’айгытгын, которая на картах носит название Хайидин. Просмотрев с Эдуардом карту, мы убедились, что эти места вполне доступные и посещение их не займет много времени. Решили, что по пути в Хатырку обязательно сделаем остановку в устье этой реки. Но погода не дала нам возможности осуществить задуманное.

И вот эти следы встретились нам на Опуке. Я стою у могилы и размышляю. Следы у обрыва напоминают медвежью тропу. Да и место здесь удобное для медведя: сверху хорошо виден берег, ветер с моря доносит все запахи, и если есть падаль или лежит на камнях нерпа, то медведь тут же учует добычу. По тропе вдоль обрыва медведь мог совершать свою постоянную промысловую разведку. Но почему же вмятины следов у могилы расположены так, словно он каждый раз, посещая ее, ступал след в след. Обнаружив могилу и убедившись, что ничего съестного здесь нет, он мог проложить тропу рядом.

После я много беседовал с опытными геологами, прошедшими всю Чукотку и Колыму, а когда показал слайды со снимками следов, то они уверенно сказали, что это тропа очень большого медведя. Биологи подтвердили, что есть особь крупного бурого медведя, который называется камчатским, и он крайне редко встречается людям. Слухи об огромном медведе распространены и у чукчей. Пытался обнаружить подобного медведя и писатель Олег Куваев в горах у озера Эльгытгын, но поиски его не увенчались успехом. Возможно, что в природе существует медведь-великан, а так как он встречается редко, то рассказы о нем обросли легендами и аборигены связали эти легенды со злым духом «камак».

НАЖИМАЯ НА КНОПКИ, ВЫ ПОДДЕРЖИВАЕТЕ ЖИЗНЬ САЙТА - СПАСИБО)

_________________________________________________________________________________________ авторизуйтесь, нажав на любую из кнопочек соц. сети, оставьте комментарий и его увидят ваши друзья

Социальные комментарии Cackle ____________________________________________________________________________________________ __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

А вот и похожие статьи

1. Мыс Ыллавинан. В.Леонтьев.
2. В местечке Тымлыяргын. В.Леонтьев.
3. У горы Камакыннот. В.Леонтьев.
4. В рабстве у богатого чаучу. В.Леонтьев.
5. Вниз по реке Хатырке. В.Леонтьев.
6. В Рытгылвээмской впадине. В.Леонтьев. Хатырка. Опука.
7. Хатырка. Опука. Леонтьев.
8. Древний праздник «Вылгыкаанматгыргын». В.Леонтьев.
9. Потомки Кунлелю. В.Леонтьев.
10. Эныпчеран – жилище касаток. В.Леонтьев.
11. Куймайаана – древнее жилище. В.Леонтьев.
12. Екатерина Хаткана. В.Леонтьев.
13. На рыбалке Куэт. По земле древних кереков. Л.Леонтьев. (2)
14. На рыбалке Куэт. По земле древних кереков. В.Леонтьев. (1)
15. Мейныпильгынцы. В.Леонтьев.
16. Строитель полярных станций. В.Леонтьев.
17. Вокруг мыса Наварин.
18. Тайник поселения Каныйун (2).
19. Тайник поселения Каныйун (1).
20. Обнажение на косе.
21. Метеостанция в губе Гавриила.
22. Как кереки птиц добывали.
23. Упанкинмын — мыс Отвесный.
24. Стоянка в бухте Угольной.
25. Страна Туманская. В.Леонтьев. Алькатваамцы.
26. Келевги и его бригада.
27. Кто такие Тэлкэпыльыт?
28. Первый перегон.
29. Испытание «Прогресса»
30. Страна Туманская. У разбитой лодки.
31. Земля Гека. Вынужденное возвращение.
32. Земля Гека. «Камак» — жертвенное место.
33. Земля Гека. По следам Семена Дежнева.
34. Земля Гека. Жилища Нигрина.
35. Земля Гека. Анадырский лиман.
36. Человек — волк.