Google ____________________________________________________________________

Рассказ, начатый в прошлой статье, следует продолжить. Не так ли? Продолжаем.

рассказ Е.Рожкова
"Сердце неубитого медведя"(2)

«А я не для охоты», - хотел сказать Толя, но постеснялся врать. Он только покраснел и, засунув в карман патроны, поспешил выйти.

До начала занятий в школе оставалось дня  четыре, и Вуквутагин решил действовать немедленно.

Рано-рано утром, когда на улице было еще темно, как обычно бывает перед рассветом, когда крепко спала бабушка Еккы на своей кровати у печки, Толя поднялся, пошел в сени, надел меховую одежду отца, взял винтовку, патроны, лыжи, рюкзак с продуктами, приготовленный с вечера, и вышел на улицу.

Было морозно, чуть ветрено, на небе еще светились звезды. Все это говорило о том, что днем будет хорошая погода.

У крыльца Толя встал на лыжи и не спеша заскользил по снегу. Он шел по пологому берегу, в сторону гряды сопок. Легко, свободно скользили лыжи. Несколько дней назад выпал снег. Он еще не утрамбовался, не смерзся и потому был сравнительно мягким. Изредка на пути попадались полосы обледенелого наста. Идти по насту совсем плохо: лыжи разъезжаются в стороны, и нужно делать маленькие шажки, чтобы не поскользнуться и не упасть.

Через час, когда Вуквутагин почувствовал, что достаточно разогрелся, он снял нижнюю, более тонкую кухлянку – эвычанэръын и остался в одной верхней. Идти теперь стало легче, и можно было не опасаться, что нижняя кухлянка намокнет от пота.

Вскоре Вуквутагин поднялся на склон небольшого перевала, где было тихо, и решил отдохнуть. Он снял с плеч рюкзак, достал аккуратно упакованный в металлическую коробку примус, который подарили ему ребята в прошлом году на день рождения, разжег его в вырытой в снегу неглубокой ямке.

У Толи в рюкзаке было несколько кусков юколы – вяленой рыбы, и, пока в банке таял снег, он успел отогреть один кусок. Съев юколу и напившись сладкого чаю, он собрал вещи и снова тронулся в путь.

Когда Вуквуктагин поднялся на перевал и оглянулся, перед ним открылся удивительный вид. Густое алое огромное солнце наполовину выглянуло из-за горизонта, и небо над ним было таким же алым. Снег внизу, в долине, по которой недавно шел Вуквутагин на лыжах, был голубоватым. Белесые языки поземки появлялись неожиданно, то там, то тут, преображая тундру. Казалось, что это вовсе не поземка мечется по снегу, а хвостатые, пушистые песцы. По волнистой равнине будто все куда-то бежала и бежала стая песцов. Исчезали одни, но тут же появлялись другие.

Толе нравилось быть одному в снежных далях среди этой светлой голубизны,  где чувствуешь себя большим и сильным. Ему казалось, что главное – это отыскать берлогу, а потом все будет очень просто, потом все решит мелкий выстрел. А стрелял Толя здорово, об этом говорили даже ребята в школе. Правда, старую винтовку он не пристрелял, потому что у него было мало патронов, но Толя надеялся на свою меткость и находчивость.

Преодолев перевал, Толя спустился в узкое ущелье. Идти стало трудно, мешал наст и сильный встречный ветер.

С обеих сторон возвышались сопки с бесснежными склонами. Кругом торчат темные, потрескавшиеся камни, кое-где виден чахлый приземистый кустарник. В ущелье всегда гуляет ветер, и потому на склонах почти нет растительности, и не задерживается снег.

По долине Вуквутагин шел медленно, внимательно присматриваясь к распадкам, где снег был особенно глубоким и где, по рассказам бывалых охотников, косолапый часто устраивает свою  берлогу.

Летом в сопках бродит много медведей. По тем местам стараются даже не гонять оленьи стада, потому что звери нападают на животных.

Вуквутагин был уверен, что на зимнюю спячку медведи ложатся именно здесь. «Потому что, - думал он, - им совсем не выгодно уходить на зиму куда-то далеко, чтобы потом летом возвращаться назад».

День прошел в поисках медвежьей берлоги. Поздно вечером, когда солнце скрылось за сопками и стало совсем темно, Толя остановился на отдых. В овражке, где не так сильно дул ветер, в высоком сугробе Вуквутагин вырыл с помощью ножа углубление. Пол своего убежища Толя устлал пушистыми, с зелеными колючими иголками, ветками стланика. Они были мерзлыми и потому совсем не пахли. Из таких веток в клубах и школах на Севере под Новый год делают елки.

Перед сном Толя съел большой кусок юколы, натопил снега и напился сладкого чаю.

Тонкую кухлянку, снятую во время ходьбы на лыжах, Вуквутагин теперь надел. Она была сухой и хорошо грела. Чижи – меховые чулки пришлось сменить. Толя достал запасные, а снятые, влажные от пота, вывернул мехом наружу и засунул за пазуху: к утру они там подсохнут.

Вуквутагин лежал на ветках стланика и долго не мог уснуть. Смотрел на небо, такое темное и звездное. Луна только взошла и была какой-то тусклой, мутной.

Толя все время думал о Соне Аренкау, видел ее перед собой, красивую, большеглазую, и представлял, как Соня будет хорошо к нему относиться, когда узнает, что он убил большого бурого медведя, и директор школы назовет его настоящим охотником. Она станет гулять с ним по улице, кататься на санках и лыжах, ходить в кино.

Дул ветер, было холодно. В такую морозную ночь нельзя долго спать. Это Толя хорошо знал и, засыпая, успел подумать, что нужно обязательно побыстрее проснуться – иначе можно во сне замерзнуть.

Спал Вуквутагин крепко, но не долго. Когда открыл глаза, то сразу почувствовал, что сильно замерз. Толя вылез из своего убежища, стол прыгать, махать руками, согрелся и тогда как следует осмотрелся. «Светлая, тихая ночь – это всегда к пурге», - подумал он.

ПургиТоля не боялся, она для него была привычной. Его просто огорчило, что в пургу он не сможет искать берлогу.

Толя опять лег в углубление, в снегу. Спать теперь совсем не хотелось. Все небо было в крупных ярких звездах. Такое же звездное «небо» бывает на новогодних карнавалах, когда берут кусок темной материи и наклеивают на него большие звезды, вырезанные из серебристой бумаги.

 Пурга началась утром. Порывы резкого ветра обрушились на землю. Снег, поднятый вихрем, закрыл собой небо, горизонт и все пространство. В двух-трех шагах уже ничего нельзя было различить. Ветер гудел, будто турбины реактивных самолетов.

Толя проснулся от того, что лицо его стало заносить снегом. Он приподнялся, отряхнулся и стал  выбираться через наполовину уже засыпанное отверстие.

Стоять было трудно. Ветер будто хотел оторвать его от земли, швырнуть в сторону, подбросить вверх и закрутить, завертеть в снежной неразберихе.

Толя любил пургу, любил идти навстречу такому ветру и побеждать его. Тогда он чувствовал себя мужественным и сильным.

Часто, когда над поселком разъяренной медведицей ревела пурга, Толя одевался тепло и тайком, чтобы не беспокоить никого, уходил из интерната побродить по улице. Возвращался он с такой прогулки весь в снегу, замерзший, усталый, но счастливый.

Теперь, находясь за десятки километров от поселка, Толя понимал, что шутить с пургой опасно. В такую погоду немыслимо найти жилье человека, затерянное в снегах. Нужно было переждать непогоду.

Толя откопал в снегу свои лыжи, воткнул их поглубже в сугроб, чтобы не унесло ветром, и стал ходить вокруг, старательно утрамбовывая снег. Ветер свистел, ревел, надрываясь, швырял в лицо снег, и ничего, кроме торчащих лыж, не было видно в этих колючих вихрях.

Согревшись, Вуквутагин залез в свое убежище, расчистил его и сжался в клубочек. Спал чутко и недолго, вернее, не спал, а дремал и, когда замерз, снова вылез и стал ходить вокруг лыж. Главное теперь – не отчаяться, не пойти неизвестно куда, главное – переждать пургу, которая может длиться и один день и десять.

День тянулся долго, потом наступила еще более длинная ночь, потом пришел новый день и новая ночь, а пурга все не унималась.

На четвертые сутки у Толи почти не осталось еды. Кусочек юколы, пять комочков сахара – вот и все. Теперь Вуквутагин ничего не ел – берег юколу и сахар, чтобы подкрепиться перед тем, как идти домой. Он уже редко вылезал из своего убежища, лежал на стланике, берег силы. Когда становилось холодно, шевелил руками и ногами, это немного согревало. Спать Толя себе не позволял. Он ослаб и знал, что если заснет, то так крепко, что больше не проснется.

Временами Вуквутагин впадал в какую-то странную дремоту. Он вроде и спать не спал, но ему все время чудилось, что наверху кто-то топчется на месте, даже слышно, как снег хрустит под ногами и, заглушая вой ветра, зовет его:- Иди сюда… иди сюда…аа!

Вуквутагин знает, что там никого нет. Он усилием воли прогоняет странную дремоту, и крик замирает.

Один раз Толе привиделась даже бабушка Еккы. Будто она варит мясо, а он хочет поехать на нарте в гости к оленеводам. Бабушка почему-то думает, что он собирается на охоту и говорит:

- Смотри, не забудь, когда убьешь медведя, возьми в руки его сердце, и ты станешь самым сильным и самым смелым охотником. Когда Толя очнулся, то долго думал над словами бабушки. Он не знал, правда это или нет, и решил, что потом обязательно расспросит бабушку обо всем.  Она совсем старенькая, живет долго и должна знать, будет ли смелым человек, если он подержит в руках сердце убитого медведя.

Если Толя дремал, он видел школу, ребят-одноклассников, но почему-то ни разу не видел Сони. И это удивляло Толю.

На пятые сутки Вуквутагин с трудом вылез из-под снега. Выход так сильно занесло, что Толя насилу откопал его.

Ветер гудел, как прежде, но Толя почувствовал, что он немного стих. И еще Толя вдруг увидел небо. Темное, с мутными маленькими звездами, оно открылось на мгновение и тут же исчезло. Вуквутагин обрадовался: теперь осталось ждать недолго, пурга вот-вот стихнет.

Утром Толя решил возвращаться домой. Он доел юколу, но был так голоден, что совсем не насытился. Три куска сахару он оставил на дорогу, а два съел.

Сборы были быстрыми. Вуквутагин отыскал винтовку и попытался вытащить из сугроба лыжи, но они так вмерзли в снег, что у него не хватило сил их выдернуть. Толя решил идти без лыж. В такой сильный ветер это и лучше.

Шел медленно, с трудом преодолевая порывы ветра. Видимость была плохой, приходилось идти почти наугад. Иногда Толя останавливался, нагибался и рассматривал направление рапаков – небольших снежных бугров, которые образуются от постоянных северных ветров. Нужно идти немного наискосок от рапаков, и тогда можно будет дойти до поселка.

Он шел день, шел ночь, шел как во сне. Ему хотелось упасть, заснуть и спать долго-долго. Кто-то невидимый даже просил его об этом. Он умолял остановиться, отдохнуть.

Винтовка теперь была такой тяжелой, что от нее ныли плечи. Но Толя нес винтовку и не мог ее бросить, потому что с ней охотился его дед, потому что настоящие охотники, как и настоящие бойцы, никогда не бросают оружие.

На третьи сутки пути, на восьмые сутки после ухода из дома, силы почти покинули Вуквутагина. Он часто падал, поднимался, делал несколько шагов и опять падал. Толя уже не понимал, куда идет, только заставлял себя идти, потому что в этом было единственное спасение.

Потом ему стало мерещиться какое-то странное розовое пятно. Оно все время маячило впереди. Толя изо всех сил старался дойти, дотянуться до него и посмотреть, что это такое: может бытьь, это вовсе не пятно, а сердце убитого медведя? Но приблизиться и узнать было невозможно.

Пурга кончилась давно. Два дня уже стояла тихая морозная солнечная погода. Но случилось так, что Вуквутагин, временами впадая в забытье, не заметил, что прошел от поселка далеко стороной и теперь не приближался, а удалялся от него.

Раньше всех  тревогу подняла бабушка Еккы. Когда в первую ночь внук не пришел домой, они подумала, что он остался ночевать у кого-то из друзей. Такое с ним случалось нередко. Но утром поднялась сильная пурга, и Еккы забеспокоилась . Она обошла всех Толиных друзей, но его нигде не было. Потом старая Еккы обнаружила пропажу меховой одежды, и ей стало понятно, что внук ушел в тундру.

Пурга была очень сильной, и бабушка пошла к директору совхоза, рассказала о случившемся. Тот собрал небольшую группу мужчин, посадил их в вездеход и велел обследовать кустарник в низовьях Большой реки, куда обычно ходили охотиться на куропаток и зайцев.

Через два дня вездеход вернулся ни с чем. Вести поиск в такую пургу – дело почти безнадежное: проедешь в метре от человека и не заметишь его.

Потом директор совхоза позвонил в районный центр, и там стали готовить вертолет, чтобы сразу , как только стихнет пурга, вылететь на поиск. А между тем Вуквутагина искали на вездеходах и собачьих упряжках, но мало кто верил, что его найдут живым.

Толю случайно нашли два пастуха-оленевода, которые ехали на оленях из стада в поселок, далеко от места, где вели поиски.

Толя уже не шел, а полз, и, когда пастухи подняли его, он бреди, шептал какие-то непонятные слова.

В больнице у него в карманах нашли патроны и три кусочка сахара, припасенные на самый крайний случай.

С ним была винтовка. Ее внимательно осмотрели и увидели, что боек слегка сточен и потому стрелять она не могла.

Выздоравливать Толя начал быстро. В больницу почти каждый день к нему приходили ребята из класса. Часто приходила и Соня Аренкау. Толя  задумчиво, внимательно смотрел на нее, уже не стесняясь, но и не радуясь, как раньше, и, когда Соня начинала восхищенный рассказ о его выносливости, ему становилось стыдно.

Через месяц Вуквутагин совсем поправился и выписался из больницы. Но еще долго по ночам ему снилось удивительное, таинственное розовое пятно, которое он так и не смог догнать.

 

 

НАЖИМАЯ НА КНОПКИ, ВЫ ПОДДЕРЖИВАЕТЕ ЖИЗНЬ САЙТА - СПАСИБО)

_________________________________________________________________________________________ авторизуйтесь, нажав на любую из кнопочек соц. сети, оставьте комментарий и его увидят ваши друзья

Социальные комментарии Cackle ____________________________________________________________________________________________ __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

А вот и похожие статьи

1. Рассказ Е.Рожкова. Сердце неубитого медведя.
2. Рассказ Е. Рожкова. Лебединое перо(2)
3. Рассказ Е. Рожкова.Лебединое перо (1)
4. Человечки железного ящика. Рассказ. Евгений Рожков.
5. Человечки железного ящика.Рассказ. Евгений Рожков.