Google ____________________________________________________________________

Предлагаю Вам, друзья,

рассказ Евгения Рожкова
" Сердце неубитого медведя". (1)

Все началось с того, что из далекого поселка оленеводов в школу приехала новая ученица Соня Аренкау, круглолицая, с маленькими губками, с длинными темными волосами и большими, со спокойным гордым взглядом глазами. Она была невысокой, полненькой и ходила мягко, пританцовывая. Когда Соня смеялась, на ее смуглых пухленьких щеках появлялись крошечные ямочки.

Новая ученца была почти отличницей, и все считали, что она непременно закончит школу на «отлично», и ее направят учиться в Ленинград, в Институт народов Севера. Может оттого, что все на Соню обращали внимание, или красота была тому причиной, новенькая оказалась капризной и гордой, ни с кем не дружила, а только командовала.

Ребята из восьмого класса, в котором Соня Аренкау училась, слушались ее: они всегда слушаются таких девочек. Многие были влюблены в Соню и даже писали тайком записочки, но она никогда на них не отвечала.

Толя Вуквутагин, высокий, сильный и самый старший из всех учеников в школе, потому что просидел код в пятом и код в шестом классе, тоже был влюблен в Соню. Учился Толя неважно, хотя на уроках и подготовительных занятиях никогда не баловался. Кроме физкультуры и поведения, все предметы давались ему трудно. Но в кружке «Юный оленевод», который вел совхозный зоотехник – толстый спокойный Иван Лукич Самохин, он занимался хорошо. Третий год Толю избирали даже старостой этого кружка, и Иван Лукич называл его настоящим оленеводом. Кружок посещали ученика только четвертых и пятых классов, потому что старшеклассники занятия эти считали неинтересными, Толя же ходил в кружок регулярно, с большим удовольствием слушал все, о чем там говорили: он любил оленей, они для него были самыми красивыми животными в мире.

 Вуквутагин не мечтал стать летчиком, ученым или космонавтом, а отел быть, как и отец, оленеводом. Толя, единственный из всех ребят в классе, говорил об этом,  не стесняясь.

Остальные думали учиться на трактористов, стать врачами, радистами, инженерами. Почти никто из них не хотел быть оленеводом. В душе кто-то, может быть, и желал работать пастухом в стаде, но во всеуслышание объявить это стыдился. Бывало, что учителя тому, кто плохо выучит урок или неважно ведет себя на занятиях, говорили: мол, если будешь плохо учиться, то ничего путного из тебя не выйдет и после школы придется идти в тундру пасти оленей, а техникум, институт останутся несбыточной мечтой.

Как-то в прошлом году в седьмой класс пригласили на встречу оленевода Татро. Бригадир он опытный, известный, бригада, руководимая им, из года в год добивается высоких показателей. Получил Татро медаль «За доблестный труд», имя его есть в Книге почета.

В тот день Татро только приехал из тундры. Директор школы  его в совхозной конторе и уговорил пойти на встречу. Посадили бригадира за учительский стол, перед всем классом, попросили, чтобы рассказал, как добился таких хороших результатов.

В классе было жарко, а Татро сидел в меховой одежде, в которой и сорокаградусный мороз не страшен. Пот семью ручьями струился по лицу оленевода. Раньше Татро часто выступал на собраниях оленеводов и выступал неплохо, но вот перед детьми, такими бойкими, чистенькими, аккуратно причесанными, в белых рубашках и алых галстуках, ему выступать никогда не приходилось.

Засмущался бригадир, а тут еще жара совсем сбила с толку. Сказал несколько ничего не значащих слов, но для чего их сказал, и сам не понял. Ребята в классе стали перешептываться.

Ушел Татро из класса сердитый, а директор объявил, что беседа не состоялась, потому что Татро нездоровится.

Один Толя Вуквутагин не смеялся, потому что вдруг представил себя на месте Татро, и ему стало жалко оленевода. Толя встал и сказал, что ничего в этом нет смешного. Но на него зашикали: мол, молчи, второгодник несчастный.

Теперь Толя смелый стал, учится последний год, и переведут его в девятый не переведут – больше учиться не будет: твердо решил идти работать в совхоз. Это, видно, поняли даже учителя: на уроках его почти не спрашивают, двоек не ставят и ни за что не ругают. Толя сидел на последней парте и все время смотрел на Соню, но подойти и поговорить с ней не решался.

Чем для Вуквутагина была Соня, он еще сам не понимал. Толя все время думал о ней, все время хотел видеть ее, но, как ни странно, боялся Сони, вернее, не боялся, а стеснялся. Почету это так, Вуквутагин не знал. Может быть потому, что Соня отличница, а он плохой ученик, или потому, что отец ее директор совхоза и все с ней говорят как со взрослой. А может, еще почтему-то?

Однажды на школьном вечере, когда после небольшого концерта художественной самодеятельности начались танцы, робея так, что ноги подкашивались, Толя пригласил Соню на танец. Танцевал он плохо и раза три умудрился наступить девочке на ногу. Видно, наступал больно, потому что всякий раз Соня морщилась и смотрела на него недобрыми глазами. За весь танец он не проронил ни слова, хотя хотел сказать о многом. Слова застревали в горле, Вуквутагин только старательно сопел, как олень, и молчал, будто немой.

В конце танца Соня сказала ему:

- Ты меня больше, пожалуйста, не приглашай… - и глянула так требовательно и строго, что у него перехватило дух.

Толя не понял, почему нельзя больше приглашать Соню. Потому ли, что плохо танцевал, наступал на ногу, или есть другая причина? Он долго об этом думал, но ответа так и не мог найти.

Как-то в длинном школьном коридоре, когда никого около не было, Толя схватил случайно пробегавшую мимо Соню Аренкау за руку и , заикаясь от волнения, спросил:

- Т-так п-почему нельзя п-приглашать?

Она не поняла вначале, о чкм это Вуквутагин говорит, смотрела на него с удивлением. Потом гневно сказала:

- Пусти!

Он все равно держал ее за руку, и глаза его стали сужаться.

- Нет, скажи п-почему? – посторил Вуквутагин свой вопрос.

Соня вдруг вспомнила тот вечер, когда Вуквутагин, такой здоровый, енуклюжий, пригласил ее на танец, как ей тогда было стыдно с ним танцевать, и только теперь поняла, чего он от нее хочет.

- Просто не желаю, и все! – наконец раздраженно ответила Соня.

Толя по-прежнему держал ее за руку, держал крепко, и ей было даже больно.

- Ну пусти! – окончательно рассердилась она. – Отец всегда говорит, чтобы я подальше держалась от глупых людей, и он прав. А ты… ты…

Соня не договорила. Толя отпустил ее руку и пошел.

Вуквутагин целый час ходил по улице,  и когда учительница спросила, почему он пропустил урок географии, ответил, что у него болела голова. Первый раз Толя сказал учителю неправду.

Долго после объяснения Вуквутагин не хотел даже смотреть в сторону Аренкау. На урокох сидел хмурый, не отрывал взгляда от парты, а во время перемены, когда Соня скакала по классу и командовала всеми: сделай то, прочитай то, - Толя уходил из класса и бесцельно бродил по коридору. Все время находиться в коридоре было не совсем приятно: первоклассники и второклассники не давали покоя, называли «дядей Степей-милиционером».

Но через неделю Вуквутагин забыл обиду.

Опять на уроках стал больше смотреть на Соню, чем на учителя. И на перемене никуда не уходил – слушал веселую болтовню девочки.

В начале декабря в школе произошло событие, которое многое изменило в жизни Толи Вуквутагина.

На областную математическую олимпиаду школьников был направлен из их класса худенький, болезненный на вид, с большими оттопыренными ушами Женя Горохов. У него были сплошные пятерки по математике, и все его считали лучшим учеником. На олимпиаде Горохов занял призовое место и привез диплом. Встречали его всей школой, а на линейке директор назвал Женю гордостью не только школы, но и района.

Женя был парнем скромным, не заносчивым, успех на олимпиаде не вскружил ему голову, но в школе не только ученики, но и учителя стали относиться к нему по-особенному. Теперь ребята не дразнили его, как прежде, «ушатиком», а учителя не ставили троек, даже если он плохо отвечал. Соня Аренкау и та изменила отношение к Жене Горохову. Теперь все заметили, что они пишут друг другу записочки, а после уроков идут домой вдвоем.Они даже вместе стали ходить на лыжах и кататься с горки на санках. Девчонки в классе шушукались и говорили: мол, Соне потому стал нравиться Женя, что на олимпиаде занял первое место, до этого, мол, она на него не смотрела. Мальчишки за глаза стали называть Соню «невестой», а Женю « женихом».

Толя Вуквутагин все понимал. Понимал, что никто не запретит Соне идти из школы домой или кататься на санках с тем, с кем она захочет. Только в одном сомневался Толя: действительно ли Аренкау стал нравиться Горохов лишь потому, что завоевал приз на областной олимпиаде.

На новогоднем школьном балу Толя был в костюме волка, а Соня превратилась в хорошенькую Снегурочку. Она водила хоровод с ребятами младших классов, танцевала, смеялась и была самая красивая на вечере.

Толя долго не решался пригласить Соню на  танец – все время помнил ее сердитые слова, но желание узнать, почету ей стал нравиться Женя Горохов, придало ему смелости.

Уже под конец бала, когда танцевать было разрешено только старшеклассникам, а малыши ушли спать, Вуквутагин подошел к Снегурочке и коротко, как взрослый, пригласил:

- Разрешите?

Соня сразу узнала Толю, хотя лицо его закрывала маска. Вуквутагина нетрудно было узнать. Он  головы на две выше всех в школе, и походка у него особенная – ходит как-то скованно, словно груз на плечах носит.

В первое мгновение Соня хотела не пойти с Вуквутагиным танцевать. Но, может быть, оттого, что в праздник нельзя огорчать людей, что Снегурочки всегда добры и снисходительны, Соня не сделала этого.

Во время танца Толя решительным и требовательным голосом спросил:

- Правда, что Горох Женька т-тебе понравился п-после того, как п-приехал с олимпиады?

- Это тебя очень интересует? – спросила она в свою очередь надменным тоном.

- Д-да, а-очень!.. – по-прежнему заикаясь от сильного волнения, сказал Толя.

- Какое тебе дело? Может, и так! – Соня прищурила глаза и посмотрела на него сердито. Потом, словно решив смягчить свою недоброту, скупо улыбнулась. – Смешной ты! – добавила она и уж больше до конца танца ничего ему не сказала.

А Толя думал, что вот ей можно делать все, смеяться над ним и дружить с тем, с кем хочет, потому что она отличница и красивая. Женя Горохов может пригласить на танец любую девачку в школе, и она не откажет ему, потому что Женя – гордость школы. Толе было обидно, что сам он не отличник, как Горохов, и нет у него никакого таланта.

В январские каникулы, когда Толе Вуквутагину разрешили жить не в интернате, а у бабушки Еккы, он все время думал: что можно сделать, чтобы о нем заговорили в школе. Толя понимал: совершить нужно необычное, такое, что удивило бы и обрадовало всех. Тогда Соня относилась бы к нему по-другому.

Толя Вуквутагин был хорошим спортсменом и в прошлом году даже занял пятое место в округе по лыжам. Конечно, если бы он потренировался как следует, то мог бы занять и лучшее место.

Вначале ему казалось, что лыжи – это то, что ему поможет показать себя. Но, подумав, решил, что грамоты и призы на соревнованиях не принесут желаемого успеха в глазах Сони. Во-первых, Соня почему-то не ценит в человеке силу, он это заметил давно. Если в классе заходил разговор о спортивных достижениях, о рекордах штангистов, бегунов, борцов, она всегда говорила: что тут особенного, сила есть – ума не надо. Во-вторых, все в классе почему-то считали, что физкультурой следует заниматься умеренно, для красоты тела и для здоровья, а чрезмерное увлечение спортом – дело ненужное.

Как-то бабушка Еккы попросила Толю пристроить еще один небольшой запасник для угля. В конторе совхоза бабушке пообещали привезти целую машину топлива, а в старый запасник может уместиться лишь пол-машины. Если оставить часть угля на улице, его занесет снегом, снег слежится, станет, как лед, и, чтобы добыть из-под него уголь, нужно будет потратить много сил. Для старенокой бабушки это тяжело.

Освобождая в кладовке угол от шкур, старых нартовых полозьев, ведер, банок, поломанных стульев и другой утвари, которую бабушка не позволяла выбросить, считая, что в хозяйстве все пригодится, Толя наткнулся на старую-престарую винтовку. Он удивился и подумал, что с этой винтовкой, наверное, охотился еще его дедушка.

Когда Вуквутагин рассматривал винтовку, его и осенила счастливая мысль. Толя сразу решил, что наконец у него будет возможность заставить по-иному отноститься к нему Соню Аренкау. Он вспомнил, как Соня однажды с восторгом описывала рассказ о тигроловах в уссурийской тайге, о которых она читала не то в книге, не то в журнале. «Конечно, на Чукотке тигров нет, - подумал Толя, - но есть зато бурые медведи. В сопках можно найти берлогу». Решение было принято, и уже ничто не могла заставить Вуквутагина отступиться от него.

За  два дня Толя успел расширить запасник, а когда привезли уголь, не покладая рук таскал его в кладовку, что поскорее освободиться от работы по хозяйству.

Винтовку он быстро привел в порядок. Конечно, дело это нелегкое, пришлось попотеть, потому что винтовка слишком долго лежала в кладовке и покрылась ржавчиной.

Труднее было раздобыть патроны. В доме у бабушки их не оказалось, хотя Толя перерыл все ящики. Патроны для винтовки есть в совхозном складе, но их ему никто не даст. В конце концов Толя решил попросить патроны у самого старого в поселке охотника Какая. У этого старика всегда все найдется, и он добрый, отзывчивый, никогда никому ни в чем не отказывает. Старый охотник уж давно не работает в совхозе, но летом еще по привычке ходит к морю поохотиться на нерпу. У Какая морщинистое, темное, сухое лицо с белесыми, плохо видящими глазами. Говорит он медленно и хрипло.

Войдя в дом старика, Толя долго стоял у порога, не решаясь сказать о цели своего прихода.Когда он наконец объяснил, что ему нужны патроны, Какай, который все время лежал на кровати, поднялся и вышел в сени. Вернулся он с пачкой патронов для мелкокалиберной винтовки.

Толя огорчился, подумал, что у старика, наверное, нет других патронов, и стал торопливо объяснять, какие ему нужны. Какай, опять не проронив ни слова, ушел в сени и принес совсем немного других патронов. Высыпав их перед Толей на стол, старик молча лег на кровать.

Патроны были большие, с темными заостренными пулями. Это как раз то, что нужно Вуквутагину. Он даже чуть не вскрикнул от радости. Только маловато их было, и пристреливать винтовку не придется.

- Ты уже почти взрослый, - сказал Какай. – Я хорошо знал твоего деда, мы с ним часто охотились. Смелый он был, метко стрелял. – Старик помолчал, потом неожиданно добавил: - Когда стреляют в большого зверя, часто целятся в голову. В голову, конечно, труднее попасть, но зато выстрел бывает смертельным.

«А я не для охоты», - хотел сказать Толя, но постеснялся врать. Он только покраснел и, засунув в карман патроны, поспешил выйти.

Рассказ еще не окончен, продолжение в следующей статье.

НАЖИМАЯ НА КНОПКИ, ВЫ ПОДДЕРЖИВАЕТЕ ЖИЗНЬ САЙТА - СПАСИБО)

_________________________________________________________________________________________ авторизуйтесь, нажав на любую из кнопочек соц. сети, оставьте комментарий и его увидят ваши друзья

Социальные комментарии Cackle ____________________________________________________________________________________________ __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

А вот и похожие статьи

1. Рассказ Е. Рожкова. Лебединое перо(2)
2. Рассказ Е. Рожкова.Лебединое перо (1)
3. Человечки железного ящика. Рассказ. Евгений Рожков.
4. Человечки железного ящика.Рассказ. Евгений Рожков.