Google ____________________________________________________________________

Здравствуйте, дорогие друзья. Продолжим знакомство с черновиком очерка Виталия Задорина. Часть 2. Первую часть вы можете найти здесь. Итак…

БУДОРАЖА ЖУРНАЛИСТСКУЮ ПАМЯТЬ (2)…
Виталий Задорин.

Джина Лолобриджида и «Советская Чукотка»

Конечно, я вначале не был искушен в искусстве письма, но за моей спиной было знание сельского хозяйства, практический опыт. Я знал, о чем писать, и это давало преимущество даже перед молодыми выпускниками журналистских факультетов, которых приглашал на работу Рубин. Они сначала всегда направлялись в отдел культуры и писем и очень морщились при словах «промышленность, сельское хозяйство».

Влюбленный в газетное дело, Рубин сам работал, как вол, и с нас драл по три шкуры. Во-первых, он окружную газету, которая по статусу приравнивалась к районной, сумел перевести с четырехразового выпуска в неделю на шестиразовый. При этом штатное расписание почти не изменилось. Во-вторых, он старался давать в газете минимум общесоюзной информации, в огромном количестве распространяемой по линии союзного агентства ТАСС, отдавая предпочтение местным материалам.

Рубин, поэт с фронтовых времен, особо поощрял написание очерковых материалов, с помощью которых мог развиваться художественный стиль, активно поощрял литературное творчество, особенно национальных поэтов и прозаиков. Недаром впоследствии из недр газеты «Советская Чукотка» вышло девять (я могу ошибаться, не назвав кого-либо) членов Союза писателей СССР (Антонина Кымытваль, Альберт Мифтахутдинов, Анатолий Пчелкин, Аркадий Малашенко, Станислав Гагарин, Евгений Рожков, Михаил Вальгиргин, Зоя Немлюмкина, Владимир Буданов), большое число талантливых журналистов. Это он ввел в обиход шрифт нонпарель, самый мелкий, который позволял увеличить объем информации и нагрузку на журналистов.

Газету часто хвалили даже на союзном уровне, но иногда и поругивали за слишком недозволенную смелость, выходящую за рамки «хрущевской оттепели». За все это приходилось расплачиваться и выговорами, и рабочим временем, ограничивая личный досуг. Впрочем, в дружном коллективе все это сливалось воедино работа на дому, отдых в редакции. Алик Мифтахутдинов, поставленный ответственным секретарем газеты, любил «колдовать» над полосами до позднего вечера. Это ему удавалось, к явному неудовольствию верстальщиков и линотипистов, ломать все устоявшиеся советские традиции дубовой верстки газеты, превращая ее в некое, я бы сказал для того времени, художественное экспериментальное поле.

Мифтахуддинов заставил заголовок газеты «плавать» по всей первой полосе. Он мог появиться посередине, внизу, и однажды Алик осуществил свое заветное желание и поставил его на «попа», за что получил партийное взыскание. Толстые черные линейки разбивали полосу, оттеняя наиболее значимые публикации. При отвратительной печати, особенно клише местного изготовления, Мифтахутдинов старался украсить газету оригинальными заставками. Однажды появилась художественная иллюстрация в виде всхломленности, напоминающей чукотские сопки. Но в ней была некая загадочность, и мы стали допытываться, откуда это и что такое? За рюмкой водки и под большим секретом с просьбой не выдавать Алик с придыханием сообщил, что это вырезка из зарубежного журнала великолепной груди знаменитой итальянской актрисы Джины Лолобриджиды, помещенной горизонтально… И несколько дней мы радостно пожимали друг другу руки, перемигивались, как настоящие заговорщики.

А какие чудесные истории происходили в недрах газетного коллектива! Позволю рассказать об одной из них. К нам из певекской районной газеты приехал на стажировку журналист Слава Глушко, плотненький украинский хлопчик, друг Алика Мифтахутдинова. Они, кажется, даже один киевский университет заканчивали. Пробыл положенных три дня и накануне отъезда, как сейчас помню, после обеденного перерыва, в редакции попросил нас собраться вместе. Мы и сгрудились в самой большой комнате отдела писем. Тогда Глушко пригласил молоденькую восемнадцатилетнюю красавицу, только недавно приступившую после окончания десятилетки к обязанностям корректора Надю Миленину и при всех попросил у нее руки с предложением тут же отправиться в ЗАКС. Мы были более, чем шокированы! Прошло всего три дня, и мы как-то не видели, чтобы Слава особенно ухаживал за Надюшкой. И тут – нате!

Надя вспыхнула, как девица в тургеневском романе (ах, как она была хороша!), и к всеобщему удивлению, сбиваясь, забормотала, что в данный момент у нее нет с собой паспорта. «Так в чем же дело! – закричали мы. – Пойдем к тебе и найдем твой паспорт!». Именно я и сопровождал Надю домой, куда и бежать-то было (я еле успевал за спешащей девушкой) минут восемь. Я видел ее трясущиеся руки, то жар, то бледность в лице. Но она все же решилась.

В ЗАГС, который был рядом с редакцией, мы ввалились всей редакционной гурьбой и стали уговаривать изумленную заведующую немедленно зарегистрировать акт бракосочетания. Она яростно отбивалась, говоря, что нужен положенный срок для созревания решения молодых, что это грубейшее нарушение норм законодательства, что вообще ничего подобного у нее в практике не бывало. Но мы жарко наседали, особенно наша руководительница отделом культуры Берта Потапова, которая славилась особым красноречием. Довод, что она, заведующая ЗАКСом, может совершить моральное преступление, разбив счастье, за которое Бог ее не простит никогда, сокрушил твердыню.   Будоража журналистскую память (2)...

Затвердили акт бракосочетания на бумаге, но, увы, даже без сопровождения традиционного выхлопа «Шампанского». Было начало июля, и в Анадыре царил «сухой закон». Прошлогоднее завезенное зелье все выпито, а на рейде только вчера встал «пьяный» пароход, и он еще не начал разгружаться. На Чукотке первое пришедшее судно называли «пьяным», на его борту всегда привозили изрядное количество алкоголя.

Ах, как мы забегали! И на складах побывали, и в магазинах. Везде – сухо. Я подключил к операции своего приятеля - главного государственного торгового инспектора Чукотки Евгения Баталова. Уж, как не ему что-либо раздобыть! «Пойдем в колхозный магазин, заведующая – моя любовница. Может она расколется», - предложил Евгений. И мы отправились в путь, ковыляя, ибо был мой приятель хром на левую ногу. Заведующая встретила нас ласково, но и она ничем помочь не могла. «Вот, – сказала она. - Есть у меня личная заначка – одна бутылка коньяка. Возьмите, если поможет».

Естественно, что мы не отказались, но на пути оказалась комнатка в коммунальном бараке, где обитал Евгений. Мы зашли передохнуть. «Ты видел когда-нибудь коньяк такой марки – «КВВК»? Ответ предвижу – конечно, нет, ты для этого слишком еще молод. Так вот – это означает «коньяк выдержанный высшего качества», лет ему, может десять, а то и больше». Я догадался, куда клонит Евгений, и не очень сопротивлялся. Скажу даже сегодня, по прошествии многих и многих лет, что вкуснее и ароматнее коньяка я более никогда не пробовал…

Но дело клонится к вечеру, и свадьба – человек эдак около пятнадцати жаждущих – собралась в домике Мифтахутдинова, самом большом помещении из всех нас, владевших жилплощадью. И надежда «размочить» свадьбу была только на нас. И тут я вспомнил о другом своем приятеле, с которым мы одновременно закончили институт, только он по линии ветеринарии, - Викторе Истомине, заведующим окружной ветбаклабораторией. Зашли к нему и скромно испросили, не завалялось ли у него некоторое количество спирта, предназначенного, естественно, для опытов и исследований. Узнав, в каком критическом состоянии мы находимся, он выделил нам целое сокровище – два литра спирта-ревтификата вместе со своей особой! И когда мы появились с добытым трофеем на свадьбе – думаю, что далее можно не продолжать…
Слава и Нина Глушко много лет были счастливы, родили сына, но потом судьба развела их, и сегодня их уже нет среди нас. бутылка коньяка. Возьмите, если поможет».

Естественно, что мы не отказались, но на пути оказалась комнатка в коммунальном бараке, где обитал Евгений. Мы зашли передохнуть. «Ты видел когда-нибудь коньяк такой марки – «КВВК»? Ответ предвижу – конечно, нет, ты для этого слишком еще молод. Так вот – это означает «коньяк выдержанный высшего качества», лет ему, может десять, а то и больше». Я догадался, куда клонит Евгений, и не очень сопротивлялся. Скажу даже сегодня, по прошествии многих и многих лет, что вкуснее и ароматнее коньяка я более никогда не пробовал…

Но дело клонится к вечеру, и свадьба – человек эдак около пятнадцати жаждущих – собралась в домике Мифтахутдинова, самом большом помещении из всех нас, владевших жилплощадью. И надежда «размочить» свадьбу была только на нас. И тут я всполнил о другом своем приятеле, с которым мы одновременно закончили институт, только он по линии ветеринарии, - Викторе Истомине, заведующим окружной ветбаклабораторией. Зашли к нему и скромно испросили, не завалялось ли у него некоторое количество спирта, предназначенного, естественно, для опытов и исследований. Узнав, в каком критическом состоянии мы находимся, он выделил нам целое сокровище – два литра спирта-ревтификата вместе со своей особой! И когда мы появились с добытым трофеем на свадьбе – думаю, что далее можно не продолжать…

Слава и Нина Глушко много лет были счастливы, родили сына, но потом судьба развела их, и сегодня их уже нет среди нас.

Продолжение здесь
Материалы изменению не подвергались.

НАЖИМАЯ НА КНОПКИ, ВЫ ПОДДЕРЖИВАЕТЕ ЖИЗНЬ САЙТА - СПАСИБО)

_________________________________________________________________________________________ авторизуйтесь, нажав на любую из кнопочек соц. сети, оставьте комментарий и его увидят ваши друзья

Социальные комментарии Cackle ____________________________________________________________________________________________ __________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

А вот и похожие статьи

1. БУДОРАЖА ЖУРНАЛИСТСКУЮ ПАМЯТЬ (1)…